Дайте, посмотрю на меня

ПАВЕЛ. Он — символ несправедливости, ибо за ним нет инстанции… И вообще, бог корыстен и изощрен. Он придумал женщину, чтоб на земле были войны. Войны ему нужны, чтоб на земле не было рая. Ибо в противном случае будет не нужен он.

ТАНЯ. Не поняла — так ты чтишь бога или напротив?

ПАВЕЛ. Дорого то, чего нет.

САША (угрюмо). Бог, по существу, не более чем удачный литературный персонаж… Впрочем, это о Христе. И вообще, мы зря представляем бога мужиком — это несомненно женщина! Отсюда вся нелепость мира… Саша пытается встать, но, увидев, что попытка неудачна, отказывается. Возмещает повышенным тоном. И кто как не баба придумал самую жизнь?.. Вы вдумайтесь, какая гнусность: кучкуются два человека, зачинают третьего, и он вынужден жить, потому что не волен вмешиваться в права других людей... Но самая-то мерзость, что и они не могут исправить свою опрометчивость, поскольку с жизнью третий получает собственные права. (Саша в гневе вздымает руки.) Подлость отъявленная!!

Саша складывает руки на стол и ложится на них головой.

ТАНЯ (к Павлу). У него неприятности с женщинами?

ПАВЕЛ. Да нет… Действительно — мы брюзжим… (Глаза глядят в пол, улыбка слабеет, голос.) Что за странное настроение — и хорошо, и как-то неуютно… (Поднимает глаза.) Говоришь, еще сыграть?

ТАНЯ. Очень говорю.

Павел берет гитару, треплет струны. Отнимает руки, облокачивается на гитару.

ПАВЕЛ. Я ведь вспомнил, мы встречались на вечеринке у Людмилы.

ТАНЯ. Наконец. Ты тогда с женой был. Павел кивает.

ПАВЕЛ. Работаете вместе?

ТАНЯ. Нет. Я в налоговой тружусь… С Люсей в отпуске познакомились, на пароходе. С тех пор водимся.

ПАВЕЛ. Пароход — вещь изрядная… для отдыха.

ТАНЯ (кокетливо). Девушки мы незамужние, досуг — серьезная почва для общения.

ПАВЕЛ. Ничего нет лучше незамужней девушки с почвой.

ТАНЯ. Между прочим, твою супругу я давным-давно знаю. Мы в одну школу ходили.

ПАВЕЛ (вяловато). Вот как?

ТАНЯ. Я и тебя знаю… (Павел лицом показываетудивление.) По институту. Двумя курсами ниже училась… Ты ведь звезда в институте был — певец, кэвээнщик.

ПАВЕЛ (вздыхая). Имело место.

ТАНЯ. Произнесено как-то с сожалением.

ПАВЕЛ. Потому что — име-ло.

ТАНЯ. Жизнь показала профиль — выяснилось, что она плоская?

ПАВЕЛ (неуверенно). Да как сказать... Праздника, конечно, уже нет. Но если не катит, то и не топчется. Нормально, у меня амбиции умеренные — ход вещей с ними ладит.

ТАНЯ. Ты не подумай… просто ты был такой искристый. (Поспешно.) Впрочем, взрослость тебе к лицу.

ПАВЕЛ. Такое подозрение, что присутствовало внимание ко мне.

ТАНЯ (бесстрастно пожимая плечи). В тебя многие попросту были влюблены. Я — из них.

ПАВЕЛ. Ну вот — теперь я не знаю, как себя держать.

ТАНЯ. Обыкновенно. Я только что ушла от мужа, и притязания мои не отягощены… (Лукаво.) И вообще, влюбленность чувство миленькое — обидно оставлять его неиспользованным…

Павел, кажется, несколько тушуется. Во всяком случае, склоняет голову к гитаре и начинает наигрывать некий аккомпанемент. Песню, впрочем, так и не заводит.

ТАНЯ. А я тебе как?

ПАВЕЛ. На глаз легко ложишься — а чего более?..

Пауза.

ТАНЯ. Неуж правда меня не помнишь по институту? У нас была замечательная стычка — в столовой.

ПАВЕЛ. Помню, конечно. Еще тогда, у Людмилы вспомнил… (Голос чуть ломается.) Признаться, я потом думал — неплохо бы встретиться. Даже хотел Люську просить.

ТАНЯ. Чего ж не решился?

ПАВЕЛ. Отчего же — решился. Вот песню спел.