Дайте, посмотрю на меня

ЛЮДА. Послушайте, хватит пороть чушь!

ИГОРЬ. Сколько на счету?

ПАВЕЛ. Игореха, действительно — надо иметь такт.

ИГОРЬ. А пусть здесь не устраивает… Эпидермис, видите ли, нашелся.

ВАСЯ. Успокойся, парень — я тебе дурного слова не сказал.

ЛЮДА (гневно, Игорю). Нет, ну совершенный идиот!
Игорь опускает голову, сопит.

ТАНЯ. Ребята, я предлагаю выпить за…

ПАВЕЛ (поспешно). То-что…

ТАНЯ (смятенно, мягко глядя на Павла). Ну хоть за миру-мир.

ПАВЕЛ. Это тонко — я очень солидарен.
Разливает. Люда ухаживает за Васей, Татьяна делает бутерброд Павлу.

Окунули, задобрили. На жевке идет пауза. Игорь не пьет. Павел скучно елозит по сцене, останавливает взгляд на Людмиле — она мычит про себя мелодию и сопровождает сие опрятным покачиванием плеч. Павел тихонько подходит сзади.

ПАВЕЛ (внезапно и громко запевает — практически орет). Кто мо-о-ожет сравниться с Матильдой мое-ей!!!

Людмила, перепугавшись, прядает вперед, вскрикнув оголтело «Ой, мама!!» Вздрагивают все, затем хохочут. Постепенно утихают.

ЛЮДА. Дурак Пашка. Я чуть не родила!

ТАНЯ. Ноу-хау.

Невеликая пауза.

ВАСЯ. На «моей» ты дал фальшь. И напрасно свибрировал ? диафрагма тут в толчке, ей потребна амортизация… Еще ? пой «а» короче. И глубже вдох, пение это организованный крик, а крик жжет кислород. Но воздать справедливости ? ловко, у тебя крепкое брюхо.

ЛЮДА. Ты и здесь разбираешься? Спой.

ВАСЯ. Не стоит.

ЛЮДА. А я настаиваю!

ВАСЯ. Я не рисуюсь, поверьте. В свое время довелось капитально заниматься — толковый певец, однако, из меня не вышел…

ИГОРЬ (задиристо). Да он кидала — все кидалы демагоги!

ЛЮДА (пламенно). Игорь, ну сколько можно!!.

Игорь тушуется. Павел с улыбкой смотрит на Васю. Игорь сумрачно глядит на нетронутую пайку, берет стакан.

ПАВЕЛ. Ты пропусти — зюзю-то уже поймал.

ИГОРЬ (ставит стакан). И не нуждаюсь.

ЛЮДА (с остатком раздражения). А я еще не ходила в отпуск!.. Вы в курсе, что мы с Танюшкой едем осенью в Египет?

ПАВЕЛ. Я в Египте был — ничего особенного.

ВАСЯ. У меня отец в Египте работал. Давно — Асуанскую плотину строил.

ЛЮДА (с умилением). Да ты что? Это было, вероятно, романтично.

ВАСЯ. В те времена — возможно. Сейчас — сомневаюсь.

ТАНЯ. Пожалуй… с романтикой нынче как-то…

ЛЮДА (коряво пропевает на импровизированный мотив). Были люди в наше время — не то что нынешнее племя.

ВАСЯ. Романтики — ремонтники социализма…

Людмила задорно хихикает. Игорь внимательно — сколько позволяет состояние — глядит на Васю.

ПАВЕЛ. А знаете что… я тут с одним американцем беседовал — он мне любопытную вещь сказал. Американец и советский человек, по существу — схожи. Оба живут призраками, говорит он… У американца это богатство, у советского — светлое будущее. Так вот, американец более несвободен оттого, что его призрак — ближе… А современный русский — самый несвободный. Потому что исчез призрак, и осталась лишь мера обстоятельств.

ВАСЯ. А я думаю, что жизнь — просто славная штука.

ЛЮДА. Браво!

ИГОРЬ (въедливо, негромко, глядя на Васю). Ты, вообще, чо сюда приперся?

ВАСЯ. Меня Людмила пригласила.

ИГОРЬ. Нет, ты чо сюда приперся!

ВАСЯ. В принципе я могу уйти.

ЛЮДА (страстно). Вот еще — уйти! Пусть сам отваливает… Что за наглость такая?

ПАВЕЛ (грубо). Ну хватит на самом деле! Игорь, ты совсем рамки теряешь… Игорь обратно сникает. Шура, вруби что ли музыку! Оглядывается. Слушай, а где центр?

САША. Забрали… на время.