До новых встреч

Б о р щ е в с к и й. Я до войны в Таганроге в районной газете в отделе колхозной жизни работал. Летом, сорок первого и.поехал в Москву в Литературный институт. А тут война. Пошел до6ровольцем, под Яpцевым и Ржевом воевал. Потом меня контузило, и во фронтовую газету назначили. Стал я и в центральную прессу писать, а затем меня в московскую газету корреспондентом перевели. Черт! Вот, говорят, в строй больше не гожусь, а сил у меня столько, кажется, один всю газету могу написать...
С е д о й м а й о p (смотрит на часы). Сейчас свoдкa будет, товарищи. (Включает радиорепродуктор.)

И сейчас же начинает гoвоpить знакомый голос диктора.

Д и к т о р. В течение дня наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда, юго-восточнее Нальчика и северо-восточнее Туапсе. На других фронтах никаких изменений не произошло. В районе Сталинграда в заводской части города наши войска отбивали ожесточенные атаки немецкой пехоты и танков. В районе Моздока бойцы энской...

Майор выключает радио. Пауза.

Ш т а т с к и й. Все то же.
Б о р щ е в с к и й. Черт! Что хоть там на воле делается? (Вскакивает, открывает дверь. В нее врывается белый вихрь снега. Снова захлопывает дверь.)
Ш т а т с к и й. Кажется, еще сильней метет.
И н т е н д а н т. Зачем вы радио выключили? Может, там про второй фронт чего скажут.
Ш т а т с к и й. Да! Дожидайтесь! (Но все же включает радио.)

3вучит конец песни:

...Пусть ярость благородная вскипает, как волна,
Идет война народная, священная война...

Радио замолкает. Пауза.

Ш а т и л и н. Э-эх! (Встает, хочет словно что-то сказать, машет рукой и снова садится в прежней позе.)
С е д о й м а й о р. Кстати, а втором франте. Может, ужинать будем?
И н т е н д а н т. Рано еще, успеем.
Б а с к и н а (подойдя к Борщевскому). Знаете, вот если бы я была писателем, то я бы о наших фронтовых девушках написала и об их судьбе. Золотое пламя! Можно так сказать - мужественная женственность, товарищ корреспондент?
Б а р щ е в с к и й. Можно. В теории литературы это называется оксюморон.
Б а с к и н а. Я не знаю, как это называется в теории литературы, но как это пpeкpaснo в жизни – я знаю. Напишите об этом!.. И еще напишите о женщине, кoтoрая да войны терпеть не могла шить, считала это ба6ыим занятием, и которая стала мечтать о мирной швейной иголке, как другие мечтают о... Впрочем каждый мечтает о своем...
Ш т а т с к и й. Каждый о своем - и все об одно! (Помолчав.) С вами тут и стихами заговоришь с горя!
С е д о й м а й о р. А вы зачем, Сергей Васильевич на фронт приезжали?
Ш т а т с к и й. Технику проверяем. Как она тут у вас действует.
С е д о й м а й о р. Действует - слава богу!
Ш т а т с к и й. А вы нас не захваливайте! А то мы еще подумаем, что и лучше работать нельзя.
Б а с к и н а. Вот смотрю я на вас и не понимаю: почему вы такай злой? Разговариваете со всеми, точно огрызаетесь.
Ш т а т с к и й. А я злой потому, что я добрый. Понятно?
Б а с к и н а (улыбнулась). Понятно.
Б о р щ е в с к и й (машинально опять идет к роялю, но, открыв крышку, тотчас же ее захлопывает). Черт! Надоело! (Напевает.)

Мне надоело
Быть тут без дела...

(Прислушивается.) Словно мотор... «У-2»... Огородник.
И н т е н д а н т. Вам уже наяву чудиться начинает. Это ветер крутит, товарищ корреспондент. (Садится к печке.)
Б о р щ е в с к и й. «Ветер, ветер, на всем белом свете...» (Вынимает записную книжку и начинает что-то записывать.)
С е д о й м а й о р.

Ты сидишь у камина
И смотришь с тоской,