Два Пьеро

ЭДМОНД РОСТАН
«ДВА ПЬЕРО ИЛИ БЕЛЫЙ УЖИН»
(гимн любви)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Коломбина.
Пьеро 1.
Пьеро 2.
Дворецкий.
Три лакея.

Терасса «Виллы Коломбины» в преувеличенно итальянском пейзаже. В глубине, за мраморной балюстрадой, яркая панорама, город, залив. Роскошно сервированный стол под большой пинией. Стулья из светлого дерева. Декорации в стиле Ватто, мебель в стиле Уоринга. В ветвях пиний и платанов – цветные японские фонарики, еще не зажженные. Чудесный день нечувствительно переходит в вечер. К о л о м б и н а, вся в белом, похожая на большой букет новобрачной, облокотившись на перила балюстрады, в глубине слушает последние аккорды серенады. Вдруг из-за перил справа падает к ее ногам огромный белый букет; она его поднимает. Слева, таким же образом появляется второй букет; она поднимает и его. И все три букета переходят на авансцену.

I

Коломбина (одна).
…И вот уж сколько дней игра ведется эта,
И каждый день ко мне влетает два букета;
Но если – белый весь – из ландышей один,
В другом уж их затмить старается жасмин.
И не проходит дня, чтоб я не получала
Изящных пустячков; все белые тона:
Две пряжки к поясу, и если уж одна
Из камня лунного, другая – из опала.
Не то – два веера: один – лебяжий пух,
Другой – гагачий пух… Который же из двух?
Да, два поклонника есть у меня – несмелых,
И одинаковых, и совершенно белых,
Как братья-близнецы два эти существа.
Но лишь по внешности! Иначе – до чего же
В них сердце, ум, душа – все это не похоже!
И, в сущности, совсем два разные Пьеро.
Один – весь яркий смех, все живо в нем, остро,
На солнце тридцать два жемчужных зуба скалит;
Другой всегда уныл, и все его печалит,
И вечно при луне из увлажненных глаз,
Осыпанный мукой, стекает вниз алмаз.
О ком же думать мне? Кто будет мне спасеньем?
Кого мне полюбить? О сердце! Рассуди,
Как хочешь ты, чтоб жизнь сложилась впереди:
Сплошными буднями иль вечным воскресеньем?

В эту минуту слышен веселый голос, напивающий:

«При сияньи лунном,
Милый друг Пьеро,
Одолжи на время
Мне свое перо».

И Пьеро 1, перескакивая через перила, появляется на сцене. Его песенка заканчивается долгим раскатом смеха.

II

Коломбина (смотря, как он хохочет).
Вы… остановитесь когда-нибудь, мой друг?
Пьеро 1
Зачем? Как хорошо, как солнечно вокруг!
Огэ! Жизнь хороша, печаль здесь неуместна:
Я милую люблю, и милая прелестна!
Я весел, молод я… и больше ничего!
Скончался Арлекин! Не будь ко мне жестока!
Коломбина (притворно суровым голосом).
Кто смелость дал тебе смущать мое вдовство?
Пьеро 1
Кто, кто? Твои глаза! (опять смеется.)
Коломбина (строго).
Подобного упрека
Не заслужила я. Опять смеешься ты?
Пьеро 1
Смеюсь! Но я смеюсь, покорен высшей силе.
Когда меня творец извлек из пустоты,
Он мне сказал: «Всю жизнь смеяться будешь ты».
Смеяться буду я, наверно, и в могиле.
Смеюсь, не зная сам как, почему, зачем,
Но смех мой делаю звучнейшей из поэм.
Без хвастовства скажу, что я рожден поэтом,
Но песни все мои слагаю в смехе этом,
И смех рифмует мой со всякой красотой.
Нет-нет! Не говори, что в мире много прозы:
Так много красоты – твой носик! Небо! Розы!..
А если я молчу, звон смеха золотой
Я про себя таю! Все в жизни мне забавно,
Я знаю всякий смех в веселье молодом:
Ребенка звонкий смех, безумца смех, смех фавна,
И только желчный смех мне вовсе не знаком.
Смеюсь, когда люблю; смеюсь, когда в волненьи;
Чем больше я смеюсь, тем лучше становлюсь:
Мой смех – восторг, порыв, молитва, поклоненье;