Мечта о насилии

МАХМАСТАЛЬ. Вот, опять поезд задерживается. Уже пять минут, как нам ехать. Поэтому начинается вся эта философия. Вот, скажем, мы оба дипломатические курьеры. Ты – товарищ Нетте, я - товарищ Махмасталь. Но, тем не менее, мы разные люди, и значит, ждем чего-то разного. Даже если это один и тот же вокзал или один и тот же поезд. Мы едем в одном пространстве, но совершенно в разном направлении. Однако в случае смерти вокзал будет один и тот же.
НЕТТЕ. До смерти еще надо будет дожить. Целую большую жизнь в этих скучных вагонах или на полустанках. С письмами нашего комиссариата. Знаешь, мне очень хочется уйти с этой работы. Мне скучно, ей-богу, скучно. Я устал от стука колес, от складывания чемоданов и собирания чемоданов, от проверок документов. Мне все это осточертело! Я вижу весь этот мир сквозь мутное, закопченное стекло вагона, от которого меня уже тошнит! Станции, станции, станции. И никакой настоящей остановки. У меня в голове крутится последнее время одно и то же: Теодор, остановись! Это не твоя работа, это не твоя жизнь! Мне все здесь чуждо! И знаешь, чего я по-настоящему хочу?
МАХМАСТАЛЬ. Чего же?
НЕТТЕ. Поменять судьбу, уйти в другое пространство. Где нет ни вокзалов, ни поездов, ни вот этих вот багажей с чужими письмами. Сейчас бы где-нибудь сидел и учился.
МАХМАСТАЛЬ. А я хочу, что б все было так, как есть. Скука меня нисколько не пугает. Страшат только события.

6 СЦЕНА
ВЫСТРЕЛ

Аплодисменты. Овации. Маяковский на авансцене. Он делает знак рукой, и аплодисменты стихают.

МАЯКОВСКИЙ. А это написано совсем недавно и так и называется - «Про это». То есть это поэма «Про это». Понимаете? Про э-то.

Из зала слышен смешок.

МАЯКОВСКИЙ. Это история торжествующего насилия, созидающего героя. Но это и история смерти от любви, которая, в сущности, и есть революция… Революция тела…

В этой теме,
и личной,
и мелкой,
перепетой не раз
и не пять,

я кружил поэтической белкой
и хочу кружиться опять.
Эта тема
сейчас
и молитвой у Будды,
и у негра вострит на хозяина нож.
Если Марс,
и на нем хоть один сердцелюдый,
то и он
сейчас
скрипит
про то ж…

Из зрительного зала раздается выстрел.

МАЯКОВСКИЙ. Где он? Кто это? Он где-то здесь. Ну, стреляй же, трус, видишь, я стою! Ты трус и косой! Молчишь? Ты трус и косой! Убийца из тебя хреновый…

7 СЦЕНА
СКАЧКИ

1- Й КРИМИНАЛИСТ. Еще одна фотография покойного с какой-то женщиной. Без подписи. Записали.

Ипподром, бега. У поручней стоит молодая красивая женщина с биноклем. К поручням подходит Маяковский. Делая вид, что безразличен, как бы случайно поворачивает голову к женщине и, не сводя глаз, смотрит на нее. Вероника смущенно оборачивается на него.

МАЯКОВСКИЙ. Что же вы смотрите, женщина, как убивают лошадей?
ВЕРОНИКА.  Это же ипподром. Разве их убивают?
МАЯКОВСКИЙ. А разве нет? Попробуйте рысью рвануть до Белорусского вокзала и обратно… Что от вас останется? Вот и люди, когда их гонят рысью, живут меньше. Вас, кажется, зовут Вероника?
ВЕРОНИКА. Да, Вероника. Я пришла с Лилией Брик и ее мужем Осипом Максимовичем. Я снимаюсь в фильме, который делает Лиля Юрьевна. Он называется «Стеклянный глаз». Знаете? Она вам про это говорила?
МАЯКОВСКИЙ. Да, Лиля говорила. Значит, вы актриса?
ВЕРОНИКА. Я работаю во МХАТе. У Станиславского.
МАЯКОВСКИЙ. Вы это сказали так, как будто выиграли лотерею государственного займа.
ВЕРОНИКА. Да, это лотерея, и я ее выиграла. Там же работает и мой муж, Миша. А вы Маяковский?
МАЯКОВСКИЙ. Так вы замужем?