Мейерхольд

Он уже прочитал по-немецки длинного «Вильгельма Мейстера» Гёте — любимую книгу матери, и то, что там говорится про бессонницы, которыми предваряется твор­чество, но он еще не смел применить это к себе. А это было именно то — отчаяние перед тем, что еще ничего не сделано, ожидание, нетерпение.
ЮНОСТЬ

Снежный и метельный февраль 1892 года. В большом доме Эмиля Федоровича не слышно больше мощных рас­катов его голоса. В комнатах пахнет лекарствами, и все ходят на цыпочках. Глава семьи давно и тяжело болен. Летом его возили в самарскую деревню к знаменитому на всю Россию лекарю-знахарю Кузьмичу, лечившему на­стоем трав. Но Кузьмич не помог, как не помог и лейб-медик императорского двора профессор Захарьин.
Альвина Даниловна не отходит от постели мужа. Каждый день является друг отца, лютеранский пастор. Однажды вечером, когда больному стало особенно пло­хо, мать посылает во флигель за младшими сыновьями. Горничная возвращается одна: их обоих нет дома. Мать догадывается: они недалеко, третий дом от угла, у куп­чихи Медведевой на репетиции любительского спектакля «Горе от ума». Она посылает туда за ними. Братья не сразу и недовольно приходят. Но Эмиль Федорович за­снул, и врач приказывает его не беспокоить. Юноши снова мгновенно исчезают. Пастор, сокрушенно покачи­вая головой, смотрит им вслед.
На соседней Московской улице, в доме Медведевой, идут последние приготовления к спектаклю. Федор игра­ет Чацкого. Карл — Репетилова. Так как Репетилов, как известно, появляется только в одном четвертом дейст­вии, то ему еще доверены ответственные функции помощ­ника режиссера, то есть организация всей технической стороны спектакля. В прошлом году пензяки видели ко­медию Грибоедова в местном театре с известными про­винциальными актерами (Струйским — Чацким, Дебрюком — Фамусовым и Брянской — Софьей) и — что вы­звало настоящую сенсацию — в костюмах, соответствую­щих эпохе начала века. До этого времени даже в луч­ших столичных театрах «Горе от ума» играли в случай­ных костюмах, иногда почти современных. Самолюбие восемнадцатилетнего помощника режиссера требует до­биться того, чтобы у них все было тоже «по-настоящему», и он обдуманно отбирает мебель, реквизит, костюмы ис­полнителей и намечает планировку сцены. Раскрыты ба­бушкины сундуки, вытащены старые фраки, мундиры, накидки, шали, цилиндры. Ему беспрерывно приходится ссориться с дамами, не желающими делать немодные прически. Один из старших участников спектакля утвер­ждает, что он уже не раз играл Фамусова, и всех поправ­ляет. Карл спорит с ним с эрудицией знатока. Он, конеч­но, уже назубок знает десятки раз читанную и перечитан­ную статью Гончарова «Мильон терзаний» и ежеминутно ее цитирует.
В спектакле участвуют самые страстные театралы го­рода и в их числе две гимназистки старших классов, сестры Оля и Катя Мунт. Как это обычно бывает у любителей, роли распределяют не только по внешним дан­ным, но и по характерам. Поэтому старшей — рассуди­тельной и вдумчивой Оле — дали играть Софью, а хо­хотушке Кате досталась Лиза. Репетиции проходят увле­кательно и весело. Не смолкает дружеская пикировка, шутки, запальчивые споры.