Мейерхольд

— Я молчал,— рассказывал мне В. Э. Мейерхольд,— в горле стоял комок, и я не мог ничего ответить. А когда он уже вышел, из глаз брызнули слезы. Я знал, что никогда не забуду этой минуты...
Из всего выпуска Книппер и он были отмечены боль­шими серебряными медалями и получили максимальный годовой балл: 5 с плюсом.
Итоговая характеристика молодого актера Мейер­хольда, написанная Немировичем-Данченко, не только умно и точно определяет особенности начинающего ху­дожника, но и свидетельствует о глубине понимания его талантливым педагогом:
«Мейерхольд среди учеников филармонического учи­лища — явление исключительное. Достаточно сказать, что это первый случай ученика, имеющего по истории драмы, литературы и искусств высший балл. Редкая в муж­ской части учащихся добросовестность и серьезное отношение к делу. При отсутствии того «charme», который дает возможность актеру быстро завоевать симпатии зрителя, Мейерхольд имеет все шансы занимать во всякой труппе очень заметное положение. Лучшим качеством его сценической личности является широкое, разнообразное амплуа. Он переиграл в школе более 15 больших ролей — от сильного характерного старика до водевильного проста­ка, и трудно сказать, что лучше. Много работает, хорошо держит тон, хорошо гримируется, проявляет темперамент и опытен, как готовый актер».
Эта справедливая и объективная оценка — высшая точка в отношениях учителя и ученика.
Дополним наш рассказ самым поздним высказыванием В. И. Немировича-Данченко о молодом Мейерхольде:
«Как актер, Мейерхольд был мало похож на ученика, обладал уже некоторым опытом и необыкновенно быстро овладевал ролями: причем ему были доступны самые разнообразные — от трагической роли Иоанна Грозного до водевиля с пением. И все он играл одинаково крепко и верно. У него не было ярких сценических данных, и по­тому ему не удавалось создать какой-нибудь исключительный образ. Он был по-настоящему интеллигент».
Эта ретроспективная характеристика, относящаяся к середине 30-х годов, при невнимательном чтении кажет­ся едва переиначенным повторением первой характеристики, но, вчитавшись, мы можем заметить в ней искус­ную ретушь. Особенностью книги «Из прошлого» являет­ся, несомненно, сознательное сохранение стародавней точки зрения автора на прошедшие события. Всем тоном рассказа мемуарист как бы подчеркивает, что для него ни­чего не изменилось: называет К. С. Станиславского «Алек­сеевым», а всемирно известного режиссера Мейерхольда снисходительно описывает как подающего надежды пер­вого ученика. Казалось бы, мемуарист должен гордиться своей прозорливостью, которая позволила ему назвать два­дцатичетырехлетнего выпускника «явлением исключительным», но он поступает противоположным образом и убирает это выражение. Психологический подтекст этой книги очень сложен: она вся полна зашифрованными отго­лосками старых споров.
Когда впоследствии Мейерхольда спрашивали об уроках Немировича-Данченко, он отвечал, что главная заслуга В. И. как педагога заключалась в том, что он давал актеру литературную грамоту, то есть бережное отношение к тексту, к стиху: учил анализу характеров, правильно намеченной психологической характеристике, внутреннему оправданию роли.