Морячка Нюра

КОКША. Ах, вот как! Бедненькая!.. Но ты на нас, русских, зла не держи! Мы здесь ни при чем! Все Сталин натворил, паразит! После войны, знаешь, какие безобразия творились! И не только тут, в Эстонии, у нас тоже. Моего отца тоже в Сибирь отправили - в плен попал под Великими Луками. Только ты никому ни-ни, а то копаться начнут, визы лишат!.. А ты, значит, приехала, чтобы разыскать родственников и остаться здесь навсегда?
АННЭ. Да. Это же моя родина. Но придется, как видно, начинать всё с нуля, потому что родственников никого не могу найти. Вот от бабушки в Хаапсалу только и осталось – старый чемодан с бумагами!..
КОКША ( сердобольно ). Ох, Боже мой!Бедненькая Анне! И это - все наследство?! И никого родных и близких?!
АННЭ. Ездила в Хаапсалу, в Раквере, на озеро Пейпси, в Мустве, распрашивала: говорят, где-то должен жить мамин брат, дядя Урмас. Он должен знать что-то о моём отце. Они растерялись с мамой в 44-м. Мама сколько ни писала в розыск – никакого ответа не было. КГБ не давало право на переписку. Теперь думаю съездить ещё в Вильянди, может там кто-нибудь знает про дядю Урмаса…
КОКША. Да-а, положеннице у тебя - не позавидуешь! Слушай, Анне, да ты присаживайся к столу, вместе пообедаем. Я пока уху поставлю. Кастрюля есть, электроплитка, чего еще! Правда, уха не скоро поспевает. Ну, так мы никуда не торопимся! А пока сухим пайком обойдемся. Точно?!.. (Суетится, наливает воду в кастрюлю, крошит брикет, потом достает из чемодана консервы, баночки с икрой, коробку с печеньем.) Ты пробовала когда-нибудь уху из акульих плавников?..
АННЭ (пересаживаясь к столу). Я и простую уху не часто пробовала. Не знаю даже, как она готовится.
КОКША. А я тебя научу! Все очень просто: лучку, перчику, лавровый лист, чтобы акулий запах отбить, и через полчасика – готово! И как раз мой боцман прибежит с вином. Устроим легкий сабантуйчик по-индостански. Ты не против?
АННЭ. Значит, боцман – ваш друг. Собираетесь замуж за него?
КОКША. Ох, ты и скажешь! «Паркетный шаркун» он. Так на пароходе прозвали. Конечно, мужик – ничего, работящий. Может и пойду. А что?! Он разведеный. У него квартира в Локса осталсь. Правда, там его мигера обосновалась. Слушай, Анне, тарелки у тебя есть?.. ( Находит в шкафчике.) О, полный набор!.. Слушай, Анне, сколько тебе лет?.. Замужем-то побывала?
АННЭ. Бывала, но развелась. Когда муж узнал, что хочу вернуться в Эстонию, знаете что сказал?!..
КОКША. Что?
АННЭ. «Попутного ветра! Мы, - говорит, - в гробу видели ваши буферные республики!»
КОКША. Ну, и дурак. Мог бы с тобой приехать, правильно?!
АННЭ. А что такое «буферные республики»? Я сколько ни спрашивала, он только смеялся надо мной!
КОКША. Могу объяснять. Я, ведь, и на железной дороге поработала – проводницей. Это потом я на море перешла, когда визу открыли. Ты железнодорожные вагоны видела?! Там есть такие громадные стальные тарелки, типа – упоры. Называются «буфера». Ну, чтобы смягчать удары вагонов друг о друга в составе. Понимаешь?! Некоторые наши деятели считали Прибалтику, таким буфером, который будет смягчать удары России о Запад!..
АННЭ. Ах, соо!.. Столько лет прожила среди русских, так и не научилась понимать до конца.
КОКША. Ой, да мы сами себя не понимаем без переводчика!..

Стук в дверь.

КОКША. Да-да, открыто!.. Входите!
(Входят БОЦМАН и БИЧ. У последнего под мышкой скатанный акваланг, в другой руке – кислородные баллоны.)
БОЦМАН. Тэре-тэре! Вот и мы! (Шутит.) Чемодан «спэре и ятайга»!
БИЧ (подхватывая шутливый тон). Тэре «ломиком»!