Мы едем в Рио

ИЛЬФ. Здесь просто нечего править!

ПЕТРОВ. Я этот роман править не буду!

ИЛЬФ. Либо я, либо правка!

ПЕТРОВ. Можно подумать, кто-то заставлял его править наш роман!

ИЛЬФ. Ну, он же сам сначала хотел править наш роман! Он же сам захотел стать советским Дюма-отцом? Он дает блистательную идею…

ПЕТРОВ. Предводитель дворянства, бриллианты, двенадцать стульев…

ИЛЬФ. Литературные негры ее расписывают…

ПЕТРОВ. В поте лица, днем и ночью!

ИЛЬФ. Не видя белого света!

ПЕТРОВ. Как два последних Достоевских!..

ИЛЬФ. (паясничает) А он уж… Своим блестящим пером… Правит, придает блеск… Шлифует… Последние штрихи, так сказать…

ПЕТРОВ. И шедевр уже выходит под его именем…

ИЛЬФ. И так - двадцать, тридцать романов!

ПЕТРОВ. В секунду!

ИЛЬФ. А что делать с посвящением?

ПЕТРОВ. Как что? Раз он поставил такое условие, значит, надо писать ему посвящение.

ИЛЬФ. Вот и пиши.

ПЕТРОВ. Великому классику советской литературы от двух маленьких негров.

ИЛЬФ. Дюма-отцу от Дюма-детей.

ПЕТРОВ. Обидится. Ты помнишь, как он обиделся на Брунса?

ИЛЬФ. Вот и придумай такое посвящение, чтобы он не обиделся.

ПЕТРОВ. Моему дорогому братцу, который самых, самых честных правил…

ИЛЬФ. Когда роман наш прочитал…

ПЕТРОВ. Он уважать себя заставил…

ИЛЬФ. И портсигар нам заказал!

ПЕТРОВ. Кстати, а что будем делать с портсигаром?

ИЛЬФ. Как что? Придется покупать ему портсигар!

ПЕТРОВ. Покупать?.. А у тебя нет случайно где-нибудь подходящего портсигарчика?

ИЛЬФ. У меня? Золотого портсигара? Из золота? Ты смеешься?

ПЕТРОВ. Все-таки странные у него желания! Золотой портсигар! Зачем обязательно золото? Золото буржуазно. И, к тому же, - для табака, который вредит здоровью? И вообще, не много ли - золотой портсигар за эту идею про стулья?

ИЛЬФ. А что ты предлагаешь? Купить позолоченный?

ПЕТРОВ. Нет, уж я его знаю - позолоченный не пройдет... Давай лучше купим ему алюминиевый подстаканник, и скажем, что не расслышали?

Ильф смотрит на Петрова как на идиота.

ПЕТРОВ. А что?.. Не понимаю - зачем они вообще, эти портсигары? Странная вещь какая-то. Неужели нельзя хранить папиросы прямо в пачке? Знаешь, мне иногда кажется, что все эти портсигары когда-нибудь отживут. Человечество от них откажется! И люди забудут что это такое!

ИЛЬФ. Люди, может, и забудут, но только не твой братец.

ПЕТРОВ. Да я не про братца, я про человечество.

ИЛЬФ. Тебе не удастся оттянуть решение вопроса до того времени, когда о портсигарах забудет человечество.

ПЕТРОВ. Знаешь, я ведь видел!.. Видел в магазине один портсигарчик! Он нам, кажется, подойдет! Маленький такой портсигарчик, дамский! На три папироски. И золотой. Кстати, очень милый.

ИЛЬФ. На три папироски? Разве такие бывают?

ПЕТРОВ. Я сам видел! Своими глазами.

ИЛЬФ. Дамский… Обидится. Все-таки он поступил с нами по-человечески - похвалил роман, а мог отругать. Отказался от правки, а мог все перечеркать обратно под свою идею. Снял свое имя с титульного листа, а мог выкинуть наши. Другой на его месте нас просто съел бы. Если уж мы обязаны всего лишь написать ему посвящение и подарить ему золотой портсигар, так давай это сделаем!

ПЕТРОВ. Давай! Разве я против? Кто давай - я давай или ты давай?

ИЛЬФ. (впервые заглядывает за ширму, видит человека, замирает, шепотом) Женя, посмотри!.. Кто это?..

ПЕТРОВ. (заглядывает за ширму, равнодушно) Это… человек… член общества.