Мы едем в Рио

ИЛЬФ. В этом названии есть слово “великий”. Людям нравится читать про великих. Великий - это всем интересно. Все же невеликие.

ПЕТРОВ. Да, название хорошее.

ИЛЬФ. Но нам не подойдёт.

ПЕТРОВ. Как это? Почему не подойдет?

ИЛЬФ. Потому. Не подойдет и всё… Если назвать “Великий Комбинатор”, неудобно получится перед Мэтром. Мы как бы не просто наплевали на его идею, но еще и выпячиваем это прямо в названии. Нате вот, смотрите!

ПЕТРОВ. Да, не стоит его злить… К тому же, когда он начнет читать, он подумает, что великий комбинатор - это про его Кису…

ИЛЬФ. Значит, надо назвать роман как-то нейтрально. Ни вашим, ни нашим. То есть - ни Кисе, ни Бендеру.

ПЕТРОВ. Например?

ИЛЬФ. “Шея!”

ПЕТРОВ. Я призываю к серьезности!

ИЛЬФ.  “В погоне за сокровищами.” Ну как? И нашим, и вашим.

ПЕТРОВ. Тьфу! Плохо!

ИЛЬФ. Не нравится - придумывай сам!

ПЕТРОВ. Пожалуйста! “Завещание покойной тетушки”.

ИЛЬФ. Дрянь. Как ты мог такое предложить? Люди подумают, что это семейный роман о склоке между наследниками.

ПЕТРОВ. Ну, значит, понесем вообще без названия! Пусть Мэтр сам придумывает как ему нравится.

ИЛЬФ. Мэтр скажет - вы понаписали, вы и придумывайте! И будет прав!

ПЕТРОВ. Мы понаписали… Давай назовем просто - “Двенадцать стульев!”

ИЛЬФ. Чего?

ПЕТРОВ. Двенадцать стульев! А что? Ничего! Мне нравится. А тебе?

ИЛЬФ. Полная ерунда! Чушь! Идиотизм!

ПЕТРОВ. Почему?

ИЛЬФ. Да потому что это не выражает идею! Какие двенадцать стульев?

ПЕТРОВ. В этом и интрига - что за двенадцать стульев?

ИЛЬФ. Люди подумают, что это роман о буднях мебельной фабрики, вот и вся интрига!

ПЕТРОВ. Двенадцать стульев!

ИЛЬФ. И двенадцать стульев не хватает до выполнения квартального плана!

ПЕТРОВ. Двенадцать стульев!

ИЛЬФ. И весь сюжет в том, как рабочий Потапенко всю ночь тачает эти стулья, и наутро завод благодаря ему получает красное знамя!

ПЕТРОВ. Послушай, ты не прав. Это так просто и так красиво. И я так люблю цифру двенадцать…

ИЛЬФ. За что? За что ты любишь эту идиотскую цифру?

ПЕТРОВ. Не знаю… В двенадцать празднуют Новый Год… В двенадцать наступает новый день… К тому же, это шаг в сторону Мэтра. Вот увидишь, он очень обрадуется, если мы назовем роман “Двенадцать стульев”!

ИЛЬФ. (сразу успокаиваясь) Обрадуется? Очень хорошо! Я готов даже станцевать, только бы он обрадовался и заплатил нам деньги.

ПЕТРОВ. Обрадуется, но не заплатит.

ИЛЬФ. Да, конечно, не заплатит… И всё из-за Бендера… Из-за Бендера мы без денег.

ПЕТРОВ. Да, мы без денег. То есть, мы не просто без денег, а мы абсолютно без денег! (выворачивает карманы)

ИЛЬФ. И даже более того - мы в долгах!

ПЕТРОВ. Да, мы в долгах! И даже не просто в долгах! Мы в чудовищных, чудовищных, удавливающих, (хватает себя за горло и душит) удушающих долгах!

ИЛЬФ. Нам теперь на углу даже папироску не дадут! И всё из-за него, из-за Бендера!

ПЕТРОВ. Да, из-за него, из-за Бендера.

ИЛЬФ. Ну, и что нам теперь с ним делать? Убить его, что ли?

ПЕТРОВ. Убить? А чем там у нас кончается?

ИЛЬФ. Тем, что он спит.

ПЕТРОВ. Спит? Как спит? Где спит?

ИЛЬФ. У себя в комнате спит. Лежит и спит.

ПЕТРОВ. Спит - это не финал. Спит - это слабо. Да еще у себя в комнате. Что значит спит? Это всё равно, что ест. Ты согласен, что роман не может заканчиваться тем, что герой ест?

ИЛЬФ. Согласен. Особенно когда авторы такие голодные.