Не съеденные ленинградцы

Людмила Афанасьевна – Погоди, Верунь, я с тобой. А то у меня завтра важная встреча с одним маститым скульптором./ Уходят/
Зинаида Трофимовна – Во! Как жрать, так все тут как тут, а как помочь убрать, так все смылись.
Трофим Савельич – Чо, елы-палы «убрать»! Чо мы, нищие какие! Все равно этот хлам бульдозером долой!
/ Берет доску, топор, забивает дверь./

7 картина.

/Морг больницы Эрисмана, похожий на неприбранного старика./

Профессор / подходят с Викушей к моргу./ – Черт знает что за порядки! Не понимаю, почему нельзя подъехать сюда на машине? Почему надо тащиться пешком?
Викуша – Не надо нервничать. Тебе вредно.
Людмила Афанасьевна /выходит из морга с ярким пластиковым пакетом/ - Боже мой, Профессор, это такое несчастье! Такое несчастье! Я даже Троше сказала: «Профессор этого просто не переживет!»
Викуша – И вы уже здесь?
Людмила Афанасьевна - Как я вас понимаю! Как понимаю!
/Приблизила свой острый нос к лицу Профессора и троекратно клюнула его в скорбно обвисшую щеку. Профессор достал чистый платок и  вытерся/
Викуша – Извините, нам тут надо распорядиться.
/Потянула Профессора за рукав к служебному входу, но Людмила Афанасьевна преградила им путь своим телом./
Людмила Афанасьевна - Ну что вы! Разве в такой день безутешный отец может думать о житейских мелочах?! На что же тогда друзья? Мы с Трошей обо всем позаботились.
Профессор - /неприятно поражен/ - Вот как?
Людмила Афанасьевна – Да-да. Я привезла знакомую парикмахершу, она вашу доченьку одела, причесала, повязала во-от такие банты. И теперь она просто куколка! Вот-вот, ресничками взмахнет, глазоньки откроет.
Викуша - А эта… как ее… старуха-соседка, ее тоже сюда привезли?
Профессор - Что-о?! / стряхнул с себя скорбное величие./ – Эта тварь будет лежать рядом с гробом моей дочери?! Не позволю!
/Он сделал шаг, тараня путь к служебной двери, но Художница всем своим весом повисла у него на локте./
Людмила Афанасьевна - Не надо так волноваться, Профессор. Эта старуха действительно здесь. Но она в задней комнате.
Викуша -  И вряд ли ее будут хоронить. Откуда у такого доисторического чудовища друзья или родственники?
/ Вырывает Профессора из цепких пальцев Художницы/.
Профессор - И что же? Ее так и оставят в морге?
Людмила Афанасьевна - Конечно. Отдадут студентам – пусть режут, упражняются.
Викуша - И все-таки вы извините… Неужели вы не понимаете?.. Нам нужно…
/Викуша сманеврировала локтем в обход непрошенной доброжелательницы/
Людмила Афанасьевна - Прекрасно понимаю. Вам не терпится узнать о мозге старой петербурженки.
Викуша - Ну и что тут такого? Имеем  право. В конце концов, она нам не совсем чужая.
Людмила Афанасьевна - Никто не спорит. Только зачем же в такую трагическую минуту утруждать пустяками Профессора? Он вполне заслужил, чтобы о нем позаботились близкие ему люди.
/Художница сунула под нос Викуше пестро раскрашенный пластиковый пакет, в котором отчетливо проступали контуры стеклянной банки./
Викуша - Отдайте! Где вы это взяли?!
/Викуша выхватила, было, пакет, но он, прошуршав, скрылся за спиной Художницы./
Людмила Афанасьевна - Я не могу вам это дать. Это не мое. Это Парикмахерши. Она обещала сделать из этого лекарство.
Викуша - Отдайте! Вы все испортите!
/Рука Викуши скользнула за спину Художницы, но пакет вынырнул с другого бока и уставился на Профессора голой размалеванной девицей./
Профессор - Хватит устраивать склоки у гроба моей дочери!