Переход через зиму

БАЛИНТ. Когда я сюда приехал... то есть я хочу сказать, когда я решил уединиться в горах, чтобы закончить мою работу о цивилизации железного века, я думал, что горы будут идеальным местом, чтобы писать... Я думал, что отсутствие общения, что было бы закономерно   в таком окружении,  будет способствовать работе... Я все это себе представлял издалека, почтительно предвкушая эту скуку, и представлял себе, как я пишу,  глядя в окно со спокойной душой, в маленьком уютном гостиничном номере... Вы нарушили мои планы... Вы потащили меня за собой... Мне нравятся сурки, золотистые бутоны, мне приятно видеть коровьи лепешки, вы меня заразили — меня уже не увлекает то, что я пишу.
Пауза.
Тем не менее я где-то в стороне... Этот пейзаж принадлежит вам... Вы с ним — на равных... Мне же он делает больно... Он меня не пускает... Сейчас ничто не вызывает во мне большего отвращения, чем книга о первом железном веке, но я еще в нее вцеплюсь. А если  к тому же и вы уедете, только Бог знает, как я в нее вцеплюсь...
Пауза.
АВНЕР (после паузы). В Буэнос-Айресе я занимаюсь производством офисной мебели, я экспортирую мебель, которая отличается постоянным однообразием и уродством... Этим я занимаюсь целый год. Но это занятие нельзя отождествлять с моей личностью... Я делаю деньги. Я впихиваю их в  двух своих сыновей, которые ничего из себя не представляют, это наверное, самая плохая услуга, которую я только могу им оказать,  но по крайней мере, я искусственно избавляю себя от забот, которые доставляет мне их ничтожество. Я никогда не сомневался, что моя жизнь совсем не там. Я всегда так считал — Вы пишете, мой сын тоже считает, что писать — благородное занятие. И так же, как он,  вы отождествляете себя с тем, что пишете, вы не допускаете, что писательство может быть самым банальным занятием... А вообще-то не знаю, может быть я просто не могу понять вас, невозможно понять другого...
На пороге веранды появляется АРИАНА.
АРИАНА. Я вас ненавижу, что вы мне предлагаете делать в компании с этим типом? Какое мне от этого удовольствие?
АВНЕР. Но он ведь играет лучше меня, правда?
АРИАНА. Что за мысль вам пришла, навязать мне этого субъекта, весь вечер превратился в пытку... я отомщу вам, Авнер, я отомщу... (Она уходит и снова возвращается). ...А если он даст мне хоть один совет, я швырну ему карты в лицо! (Она исчезает).
АВНЕР улыбается. Небольшая пауза.
БАЛИНТ. Вы польщены?
АВНЕР. Да, в некотором роде... Вы возьмете ее завтра в Лензэе?
АВНЕР. Если она пойдет.
БАЛИНТ. Она пойдет.
Пауза.
АВНЕР. А где надо садиться на фуникулер, чтобы попасть в Лензэе?
БАЛИНТ. В Ленце. Вы меня спрашиваете!
АВНЕР. Вы ведь разбираетесь в этих планах. Я уже сто лет езжу сюда, но в картах ничего не понимаю. Почему бы и вам не пойти?
БАЛИНТ. Я должен работать. Я же уже сказал.
АВНЕР. Я скажу, чтобы нам порезали местной колбаски... нет, лучше  гризонские сосиски, закажу сосиски, сыра, три помидора, и когда будем спускаться, мы разведем костер на берегу ручья... А я понесу сумку... Нет, сумку все-таки понесете вы... Ариана понесет! Она ведь совсем молоденькая, эта девушка.
БАЛИНТ. Я завтра буду писать.
АВНЕР пожимает плечами. Появляется СЮЗАННА.
СЮЗАННА. Партия в бридж закончена.
АВНЕР. Уже?
СЮЗАННА. Никому не хочется играть с господином Бленском. Эмма вдруг почувствовала  себя невероятно усталой, и моя дочь, к  моему стыду, сразу же почувствовала то же самое.
Входит АРИАНА.
Эмма передает вам привет. (АВНЕРУ). В котором часу завтра?
АВНЕР. В половине девятого, внизу.