Понедельник после чуда

ХЭЛЕН. Выходит, что ты принимаешь его предложение исключительно ради меня?
АННИ. Не совсем.
ХЭЛЕН. Все твои рассуждения придуманы... Нам с тобой никто не нужен!
АННИ. Мне – нужен.
ХЭЛЕН. Зачем? Зачем?
АННИ. Я хочу любви. Его любви. Я хочу детей! Своих детей! Мне тридцать семь лет. Я хочу, наконец, почувствовать себя женщиной.
ХЭЛЕН отходит от АННИ, делает несколько слепых шагов, останавливается. Долгая пауза.
ХЭЛЕН. Сыграйте свадьбу в этом доме...
ДЖОН подходит к ХЭЛЕН и АННИ тоже. ДЖОН обнимает их – теперь их трое.
Часть вторая.
Тёмная сцена. Спальня АННИ и ДЖОНА. Звонит будильник.
ДЖОН. О, боже, убей его! Который час?
АННИ. Семь.
ДЖОН. Семь что?
АННИ. Часов.
ДЖОН. Утра?
АННИ. Нет.
ДЖОН. Какой сегодня день недели?
АННИ. Воскресенье.
ДЖОН. Воскресение... Я съем эти часы.
АННИ. У Хэлен режим. Она живет точно по расписанию.
ДЖОН. Ну дай ты ей еще час? Иди ко мне!
АННИ. Не могу. У меня нет сил.
ДЖОН. Никогда не говори ничего подобного в первый год замужества.
АННИ. Не ворчи... Вставать! Вставать! У нас сегодня полно работы! (Раздвигает воображаемые занавески, заполняя комнату солнечным светом). Вставать!
ДЖОН. Воскресенье! Сегодня – воскресенье, божественный день заслуженного отдыха.
АННИ. Да, ОН заслужил этот день отдыха, ОН столько полезного сотворил!
ДЖОН. Да! Заслужил, потому что – сотворил! Праздность – наслаждение души. Но за спиной я то и дело слышу: «Время летит, летит неудержимой колесницей...»
АННИ уже внизу, находит свои темные очки, берет огромную пачку писем, медленно распечаты­вает каждое, так же медленно читает.
АННИ. О, господи, пошли мне терпение! (Забирает пачку писем, идет на кухню).
ДЖОН. Не такое уж это и безрассудство – раз в неделю поваляться в постели и поразмышлять... (Спускается вниз, под­ходит к пишущей машинке, пробегает глазами вставленную страницу). Просто превосходно! (Сам себе). Скажите, мистер Мэйси, отчего ваши книги не раскупаются? Все разберут, до одного экземпляра, и того не оставят, если бы только мне разрешили говорить то, что я думаю... (Уходит).
АННИ появляется с подносом, на нем фрукты, всякая всячина – все-это предназначается ХЭЛЕН. Накрывает на стол, целует ХЭЛЕН.
ХЭЛЕН. Только что здесь сидела птичка. На столе. Она пела.
АННИ садится за стол, они едят.
Она пела, и стол вместе с ней выводил веселые трели.
АННИ. И будильник – он тоже заливался без устали...
Входит ДЖОН с кофейником и чашками.
Джон, милый, не смотри так!
ДЖОН. Как?
АННИ. Мрачно.
ДЖОН. Мне кажется, Хэлен смертельно хочется на волю.
ХЭЛЕН. Конечно! Сколько можно быть невольниками закрытых дверей?
АННИ. Но у нас истекает срок договора.
ХЭЛЕН. Давайте лучше станем невольниками свободы!
АННИ. Я сказала – нет!
ДЖОН. Э! Как вы позволяете себе разговаривать с Душой Американской Литературы, ее мэтром?!
АННИ. И у души американской литературы есть договорные обязательства, и если их не выполнить, то...
ДЖОН. Устроим пикник, а?
АННИ. Ты забываешь – у тебя работа! И у нас тоже!
ДЖОН. Я пригласил Пита. Для Хэлен.
АННИ. Что?
ДЖОН. Он странный, этот Пит, – время от времени посещает друзей. Меня... Ну можем мы позволить себе пикник, хотя бы по случаю написания новой главы?
ХЭЛЕН. Позволим себе пикник, а?
ДЖОН. На берегу озера. С Питом.
ХЭЛЕН. И поплаваем.
ДЖОН. Ну? Большинство – «за»!
АННИ. Я пойду в дом. Очень яркое солнце.
Пауза.
Мы все будем работать!
ДЖОН. А что прикажете делать с Питом?