Понедельник после чуда

ДЖОН. Я люблю тебя, балда! Вот самая главная новость, если это и впрямь для тебя новость!
АННИ. Так оказывается, именно это и называется любовью?
ДЖОН. Именно это. А что еще?
АННИ. Что еще? Привычка. Инерция.
ДЖОН. Хорошо, я готов пить из твоих туфель! Сначала из од­ного, потом из другого! Это уже классика! Иных подтверждений не знает даже литература!
АННИ. Все правильно – любишь меня, люби и пыль ног моих...
ДЖОН. Я серьезное
АННИ. И я серьезно... Много у тебя дам для любовных утех?
ДЖОН. Ни одной. Мне не нужен никто! Только ты! Сказал же – я умираю...
АННИ. Выпьешь со мной?
ДЖОН. Нет! Умираю, потому что любовь – это тот самый сок, что питает нас жизнью, а я чувствую – он вытекает из меня и ухо­дит по капле жизнь. Мне тридцать один, потому я и перепугался... Рано еще прощаться...
АННИ. Почему вытекает?
ДЖОН. Потому что я маленький, ничего из себя не пред­ставляющий человек. Мелкая сошка – знаешь такое?! И здесь, и в журнале, везде!
АННИ. Почему вытекает?
ДЖОН. Потому что я женат на сиамских близнецах!.. Всякий раз, приближаясь к тебе, я встречаю на пути ее!
АННИ. Сегодня ты приблизился к ней. И встретил на пути меня.
ДЖОН. Я же живой! Живой пока! И всё равно – не соблазняю беспомощных девственниц!
АННИ. Она не беспомощна.
ДЖОН. И не собираюсь впредь! Никогда!
АННИ. Если она беспомощна, значит, вся моя исковерканная жизнь была напрасной...
ДЖОН. Вся твоя жизнь будет бесценной, если хоть немного ты посвятишь ее мне!
АННИ (горячо). Я только то и делаю, что пытаюсь соединить, наверное, несоединимое! Я действительно очень люблю тебя, я действительно ношусь с ней на руках каждую минуту, и я представить себе не могу, что ты чувствуешь, глядя, как я разрываюсь между вами пополам! И, как видишь, безуспешно.
ДЖОН. Я...
АННИ. Ты ощущаешь себя брошенным, нелюбимым, ты убежден, что я должна кормить тебя с ложки... А мне тоже нужна забота. Тепло. Внимание. Как любой женщине. Что тут странного?..
ДЖОН. Ничего! Можно я назначу тебе свидание?
АННИ. В этом доме у меня круглосуточное свидание с реальной действительностью!
ДЖОН. Я женился не на доме!? А?
АННИ. Именно так.
ДЖОН. Тогда вызывай немедленно ее мать!
АННИ. Знаешь, что я называю домом? Умение видеть Хэлен моими, понимаешь, моими глазами. Она наша с тобой, только так – наша с тобой, и мы с тобой должны быть для нее добрыми, верными, чуткими и преданными друзьями, иначе – что ты делаешь в этом доме?
ДЖОН (растерянно). Ну...
АННИ. Обещал ты мне это или нет?
ДЖОН. Говори прямо – ты хочешь, чтобы я ушел?
АННИ (после паузы). Я вручила свою жизнь в руки единственного мужчины, который увидел во мне женщину, а не коврик для Хэлен... Вот как было... И спустя немного времени я нашла этого мужчину в объятиях...
ДЖОН (перебивает). Замолчи!
АННИ. Если мы поженились для этого, да, я хочу, чтобы ты ушел!
ДЖОН. Да перестань же, наконец, произносить громкие слова!! Хватит! Скажи – ты знаешь, чего хочешь? Точно – чтоб я ушел? Этого?
АННИ. Сегодня – да.
ДЖОН. Чего ж ты не ушла сама?
АННИ. Почему не ушла я? Потому что я оставила ее с тобой на минуту и она преобразилась, я никогда не видела ее такой, пылающий огонь...
ДЖОН. Сволочь!
АННИ. А все очень просто – тебе не нужна ни она, ни я... Тебе нужен только ты...
ДЖОН. Все! Ты победила!
АННИ (продолжая). Только ты сам, нежно-нежно любимый, и заботиться тебе хочется тоже – только о себе, милый мой юноша...