Психология эмоций 2

Прежде всего, каковы те критерии, с помощью которых в исследо­ваниях мотивационных центров и подсистем гипоталамуса или лим-
443
бической системы определяется, 'что одна подкорковая система свя­зана с гневом, другая — с сексуальным возбуждением и так далее^ Можно с уверенностью сказать, что нет никаких нейрофизиологи-ческих критериев, чтобы осуществить подобное различение. В такого рода исследованиях мы должны использовать в качестве критериев вызываемые электростимуляцией мозговых центров поведенческие реакции или субъективные отчеты. (...)
То же самое относится и к утверждению, что в качестве критериев эмоций можно использовать вегетативные реакции. В расширенных зрачках или внезапной испарине нет ничего, что само по себе свиде­тельствовало бы в некоторой мере о состоянии страха. Подобные веге­тативные реакции стали известны в качестве индикаторов лишь по­тому, что они коррелируют с более основательными критериями эмо­циональных реакций. (...)
Эмоции как разрушительные или дезорганизующие процессы. Как мы уже отмечали, в психологии существует тенденция резко противо­поставлять эмоции и то, что традиционно понимается под мотивами. Мотивы обычно рассматриваются как процессы, которые не только возбуждают и поддерживают активность, но также ее организуют или направляют. (...) Эмоции же, напротив, часто изображаются в качестве процессов, лишь разрушающих или дезорганизующих при-способительные действия организма.
Однако эта третья модель сталкивается со значительными затруд­нениями. Прежде всего, она не предоставляет нам средств для разли­чения очень сильных «мотивов» и очень сильных «эмоций», ибо про­цессы обоих типов оказывают сильное дезорганизующее влияние на те интересы или виды деятельности субъекта, которые им не соответ­ствуют. (...)
Еще одна трудность состоит в том, что третья модель не предостав­ляет нам эффективных средств для различения отдельных эмоцио­нальных процессов. Никто из защитников этой модели не пытался показать, что разрушительное действие сильного страха отличается от действия ярости или других сильных эмоций, и все же они продол­жают говорить об эмоциях различного качества. Следовательно, они так же, как и сторонники двух первых концепций, имплицитно пред­полагают существование некоторой более фундаментальной модели.
Эмоция как результат недостатка адекватных средств для приспо­собления,. Эту модель предпочитают П. Т. Янг (1961), С. X. Бартли (1958) и Жан-Поль Сартр (1962). Она, конечно, содержит некоторую долю истины. Существуют эмоциогенные ситуации, в которых орга­низм, научившийся с ними справляться, действует должным образом и тем самым не позволяет им развиться в новые ситуации, которые вызывали бы те же эмоции в гораздо более сильной форме. Но это же будет справедливо и по отношению к традиционно понимаемым моти­вам. В нормальных условиях человек или животное никогда не до­стигает состояния чрезмерного голода или жажды. Они предпринима­ют шаги, чтобы удовлетворить эти мотивы еще до того, как степень их обострения достигнет среднего уровня. (...) Таким образом, четвер­тая модель — это, по-видимому, просто конкретизация одного из
144
условий, в которых эмоциональный процесс обычно начинает усили­ваться. Она поэтому не может служить общей концепцией эмо­циональных процессов.