Святая земля

ЯН: Отец где?
ИМЭН: У вас.
ЯН: И сколько ему ещё?
ИМЭН: Пожизненное.
ЯН: Тем хуже для него. Она была недурно скроена (он прячет одну из фотографий к себе в карман).
ИМЭН: (пытается вырвать у него из рук фотографию) Отдайте фотографию.
ЯН: Чего ты боишься? Я хороший мальчик. Почему ты на меня так смотришь? Я этого не люблю… этот черный взгляд. Что в этих черных глазах, ты можешь мне сказать, что там?
ИМЭН: Там ничего… ничего нет… ничего… только темные круги… телевизор, и всё, только глупость в глазах, только клипы… в моих глазах есть только клипы Soap Kills.
ЯН: Если у кого-то черные глаза, значит с ним что-то нечисто... совсем нечисто… Перестань на меня так пялиться! Я тебе их вырву, твои глаза, я возьму их пальцами и лопну как орех, чтобы посмотреть, что внутри. Ты знаешь Стравинского?
ИМЭН: Стравинского?
ЯН: Ты не любишь музыку – это видно по глазам… Твои глаза… я их раздолбаю как копилку, чтобы посмотреть, что там в брюхе у этой маленькой свинки. Перестань трястись! Я тебе говорю – я хороший мальчик (отдает ей фотографию). Это что за следы крови на полу?
ИМЭН: Это кровь Иисуса.
ЯН: Ты что, блядь, надо мной издеваешься?
ИМЭН: Это Иисус… мой кот… мой дворовой кот. Он запрыгнул на башню танка, который стоит перед подъездом, он царапнул башню этого броневика, а солдат очень испугался… Он в бешенстве вышел из танка и схватил Иисуса… Он просто взял и сломал ему лапку… Вот так, как соломку… Я отвезла Иисуса к ветеринару – он вырвал ему когти и наложил повязку. С тех пор Иисус немного чокнулся, повсюду носится, везде ударяется лапами, отставляет пятна крови: на кровати, на полу, на моей одежде…
ЯН: Где он, этот Иисус, из которого хлещет фонтан крови?
ИМЭН: У Алии, моей соседки, акушерки.
ЯН: Проверю.
ИМЭН: Почему вы боитесь котов?
ЯН: У нас тоже есть право струхнуть.

Он выходит.

2

Входит Алия.

АЛИЯ: Имэн! Я больше не могу.
ИМЭН: Ты вовремя, Алия… я тоже больше не могу.
АЛИЯ: На этот раз уже слишком.
ИМЭН: Каждый день слишком.
АЛИЯ: Я говорю про твоего кота. Солдаты явились ко мне в два часа ночи, чтобы проверить твою информацию. Если он ещё раз сунется ко мне в гостиную, я его брошу под колеса броневика.
ИМЭН: Ты думаешь это просто, быть дворовым котом без когтей на этой долбанной Святой земле?
АЛИЯ: Та белая дамасская ткань, которой покрыт мой диван, ты знаешь на что она теперь похожа? На тампакс! Я тебе говорю: на тампакс! Из-за твоего Иисуса.
ИМЭН: Если кто-нибудь хоть до шерстинки моего кота дотронется, я ему кишки выпущу.
АЛИЯ: Весто того, чтобы думать про своего кота, ты бы лучше помолилась, чтобы нашли твою мать.
ИМЭН: Моя мать выкручивается из любых переделок, а кот – это единственное, что у меня осталось.
АЛИЯ: Ты не можешь так говорить, если у тебя останется родина. Родина – это всё.
ИМЭН: Родина?! Ты знаешь, куда я её засовываю, твою Родину?
АЛИЯ: Да уж, вижу – она у тебя под хорошим прикрытием.
ИМЭН: Моя единственная родина – это мой кот: царапается, мяукает, ласкается, когда голоден, и оставляет тебя в покое, когда насытится. Ты знаешь хоть одну землю обетованную, которая была бы так же красива, как кот? (Пауза) Я должна тебе сказать одну вещь.
АЛИЯ: Нет, ты меня не запутаешь.
ИМЭН: Я тебя люблю.
АЛИЯ: Все не так плохо… Я забываю… я легко забываю все плохое… Знаешь, пойду постираю покрывало…
ИМЭН: (разжигая кальян) На, попробуй.
АЛИЯ: Дай-ка (затягивается кальяном)! Это что?
ИМЭН: Египетское яблоко.
АЛИЯ: Я уже чувствую Нил.