Теория совокупности

Ольга. У вас молодой голос, но я теряюсь… Вы сказали, что ваше место связано с женщиной? Тут привычка, память — а такое свойственно людям пожившим.

Михаил. Вы могли бы просто спросить.

Ольга. Я допускаю, что вы бы мне солгали.

Михаил. Странно, отчего вы это допускаете?

Ольга. Мне обыкновенно лгут. Не обязательно, конечно, о возрасте, но лгут непременно.

Михаил. Серьезно? Любопытно — отчего?

Ольга. Наверное, меня обмануть легче.

Михаил. Вы считаете, что все стремятся обманывать? ­­

Ольга. Это естественно.

Михаил. Вот как?

Ольга. Правду говорить — неестественно. Правде учатся.

Михаил. Очень любопытно. И отчего же лгать естественно?

Ольга. Причин масса. Потому, хотя бы, что мы не можем себе нравиться, ибо привыкаем — мы вынуждены себя приукрашивать.

Михаил (задумывается). Занимательно, что об этом говорит — вы уж простите — незрячий человек.

Ольга. Как раз ничего удивительного. Передо мной удобно приукраситься — мне трудно сверить. Да и вообще, я удобна для обмана… И даже для исповеди.

Михаил. Вы исповедь ставите в один ряд с ложью — как-то… шероховато.

Ольга. Исповедь — ложь самая лютая.

Михаил. Отчего же?

Ольга. Исповедуются в грехах. О грехе, как о факте, не рассказывают. Покаяться, очиститься — значит, избавиться хотят. Бога, условно говоря, подкупают. А ведь это само по себе грех… Согрешил, так майся.

Михаил. Ну, само желание очиститься тоже чего-то стоит.

Ольга. Именно и стоит — цену греха.

Михаил. М-м, цена греха… уж больно скользкая натура.

Ольга. Очень проста — недоступность покаяния. Сколько мает, столько и стоит.

Михаил. Э-э, милая! А если человек без нравственности?

Ольга. Значит, и греха нет.

Михаил. Позвольте, так и преступление оправдать можно.

Ольга. Преступление не грех.

Михаил. Вот и договорились.

Ольга. Грех — когда помышляешь, когда зло еще в тебе. А когда переступил, когда зло другому сделал, это инакое. Потому что страх не от тебя, а от наказания.

Михаил. Эва, голубушка, это все библейское. Да ведь бог сам согрешил, когда человека соорудил, оттого, говорят, и отвернулся от него. Так что… случаются обстоятельства, аффекты, безвыходные, наконец, ситуации… Ну да вы, я вижу, рассуждать любите. Это превосходно.

Ольга. Вот и славно, что вам нравится. Вы теперь непременно думаете, что перед вами книжная дама. Городит, дескать, примитив. Да еще слепа, жизни не щупала… Это так и есть. Отсюда, я полагаю, вам интересно может стать: с такой особой как я — претендующей, да заведомо наивной — почему не побаловаться… У нас, стало быть, интерес обоюдный, потому что имею некоторые причины.

Михаил. Черт возьми, я, кажется, возбудился! И я вижу в вас женщину с программой. Таким образом предложу начинать, как вы выразились, баловаться — именно вам.

Ольга. Начало произойдет таким. Я стану просить вас о следующей встрече, и вы приготовьте рассказ об отношениях с людьми. Ну хоть с той женщиной, ради которой вы здесь. Я вам сразу и признаюсь: мне хочется сравнивать. У меня впечатление складывается, что здоровые люди неверно живут.

Михаил. Очень ловко. Я непременно приду, и рассказ постараюсь приготовить… На любую тему?

Ольга. На самую любую. Впрочем, я наводящие вопросы буду задавать.

Михаил. Погодите, а вы в свою очередь что-либо расскажите?

Ольга. Отчего же, если вы захотите. Да я думаю, что вам самому говорить интересней покажется.

Михаил. Вы так уверенно сказали — предполагаю опыт.